От автора:

Я никогда не закончу этот рассказ. Я не знаю, что будет дальше. Передо мной слишком много вариантов продолжения, или наоборот, слишком мало. Я поставил "Конец первой части" внизу, завершая то, что написал... Может быть, кто-нибудь подтолкнёт меня хорошей идеей?

От переводчика:

На сайте "LiquidsMooth" этот рассказ предваряется "политкорректным" предупреждением для тупых янки. Мол, тут не ребёнок, а совершеннолетняя женщина, которая только ВЫГЛЯДИТ как ребёнок! Так и хочется повторить за одним из героев фильма "Брат-2": "...Вот уроды!". И в рассказе Кэрол тоже взрослая, совершеннолетняя саб, которой повезло иметь тело, похожее на детское.

Как они не понимают, что этот сюжетный ход просто УБИВАЕТ всю прелесть истории?!

Кроме того, часть описанных трансформаций Кэрол невозможна, если она - взрослая женщина, а не ребёнок. Я выкинул главу бредятины об Интернете, чатах, аукционах, подделанных документах и тому подобной чепухе. Моя Кэрол - несовершеннолетняя. То, что получилось - перед тобой.

Более подробно о том, почему я перевёл этот рассказ, и как я отношусь к педофилии, ты можешь прочитать в статье "Я и Педофилия".

Настало время смены школы, и это возбуждало Кэрол. Последний на сегодня урок подходил к концу, школьница явственно чувствовала напряжение в воздухе. Напряжение, созданное её собственным нетерпением. Негромкий шум в классе чуть-чуть усилился, до звонка оставалось всего несколько минут.

Кэрол вслушивалась в говор вокруг, и ей было немного грустно. Одноклассники обсуждали предстоящие каникулы, и их смех и шутки печалили девочку. Её подруги снова встретятся осенью, но уже без Кэрол.

О новом месте учёбы школьнице не было известно почти ничего. Частная школа. Закрытая школа. Недалеко от дома, как говорили родители, но далеко от её прежних друзей и подруг. Кэрол снова оглядела класс, заполненный едва наполовину. Одноклассницы, к которым девочка привыкла. Одноклассницы, которые так и не пустили её в свой круг. Девочки с едва наметившимися грудями, ещё не вызывающими трепет мужских сердец.

Кэрол отличалась от них. За последние два года её тело сильно изменилось. Груди, опережая возраст, распирали тесную блузку, изменив обычный для её возраста размер "34A" на близкий к "38D". На изящном худеньком теле такие шары выглядели провокационно, оскорбительно для молоденькой девочки! А родители, вместо того, чтобы скромно прикрыть огромные груди, не упускали случая подчеркнуть их красоту, заставляли её носить тесную, обтягивающую одежду.

Кэрол было всего четырнадцать, но она уже выделялась среди своих подруг, невинных молоденьких школьниц. И не только телом. Кэрол была сексуальной рабыней своих родителей.

***

Она росла, привыкая к ежедневной боли и унижениям. Прошло уже два года с момента её удочерения странными людьми, называющими себя "папой" и "мамой". И всё это время Кэрол была игрушкой в их руках. Всего лишь любимой игрушкой.

Вот и сейчас, когда школьница ёрзала в ожидании звонка на жёстком школьном стуле, надувные фаллосы распирали её влагалище и задний проход, и Кэрол с ужасом представляла себе то, что произойдёт позднее.

Ее соски, твёрдые после многих дней интенсивных тренировок, нагло выпирали сквозь ткань шёлковой блузы школьной формы. Вдох, и груди чуть-чуть приподнимались. Выдох - опускались, и эти движения причиняли Кэрол лёгкую боль от натяжения цепи, соединяющей кольца, проткнувшие основание каждого её соска. Через прорезь спереди корсета цепь бежала к низу живота, приковывая кольца к такому же стальному украшению в клиторе.

После месяцев упражнений окружность талии составляла всего восемнадцать дюймов, располнеть Кэрол не давал тесный кожаный корсет на стальных костях, отчётливо видимый под школьной формой. Контраст между тонкой талией и огромными шарами грудей был потрясающим. В отличие от одноклассниц, груди которых только-только начали увеличиваться, фигура Кэрол уже сейчас была вызывающе эротичной. И выдающиеся вперёд груди снова и снова напоминали Кэрол, кто она такая. Она - рабыня.

Вид огромных шаров над тонкой талией, невинное выражение детского лица... Что-нибудь более унизительное было бы сложно придумать. Так казалось Кэрол каждый раз, когда она разглядывала себя в зеркало.

Погрузившись в раздумья, Кэрол, тем не менее, не забывала об учёбе. Учитель был посвящён в планы её родителей, и хотя школьница вряд ли вернётся в этот класс снова, дома всё равно узнают о её ошибках последних дней. Учитель регулярно рассказывал папе о приёмной дочери, и если девочка бывала недостаточно прилежной, то её ожидали наказания, которые подруги вряд ли могли себе вообразить. Разве что в тёмных ночных кошмарах...

Со звонком урок закончился. Глядя на собирающихся домой подруг, Кэрол снова испытала чувство потери. Очередная глава её жизни близилась к завершению.

Звонок нарушил плавное течение мыслей, Кэрол выскользнула из-за маленького столика и встала на ноги, обутые в балетные туфли на семидюймовых каблуках. Привычно балансируя на кончиках пальцев, направилась к двери в коридор. Шаги на цыпочках казались ей одновременно унизительными и возбуждающими. Вышагивая неестественно прямо, Кэрол старалась не замечать пристальные и похотливые взгляды проходящих мимо людей.

Ее плиссированная юбка, типичная школьная форма, была немного короче, чем у одноклассниц, и Кэрол опасалась наклоняться. Ведь кто-нибудь мог заметить кожаный ремень, проходящий между ног и удерживающий фаллосы внутри девочки, или две резиновые груши, болтающиеся между бёдер.

Прислушиваясь, девочка слышала тихое позвякивание замочков, запирающих ремень надетого на неё "пояса верности". Она уже давно смирилась с тем, что бублик вибратора, встроенного в пояс, постоянно прижат к её маленькому клитору, и включается, когда ему вздумается. Благодаря хорошим батарейкам вибратор мог работать весь день до возвращения девочки домой. Включаться, выключаться, терзая Кэрол и удерживая её в шаге от оргазма.

Жар желания часто заливал краской её щёки, окружающие принимали его за стыдливый девичий румянец, не подозревая об истинных ощущениях школьницы.

Выйдя в холл школы, Кэрол задержалась у расписания занятий. Цепи, дёргающие её за соски и клитор, вибратор, истязающий её, раздувшиеся фаллосы, каблуки, заставляющие ходить на цыпочках... Школьница перебирала ощущения, неразрывно связанные со старой школой. Она была уверена, что больше сюда не вернётся.

***

Кэрол была официально удочерена Хендерсонами два года назад. Тогда ей было двенадцать, и она думала, что будет вечно жить в интернате, приютившем девочку после смерти родителей. Шесть лет, проведённые в казённых стенах, не прошли даром, Кэрол всеми силами стремилась вырваться оттуда. И ей это удалось, но, начав жизнь в новой семье, девочка обнаружила, что её удочерение - это нечто особенное.

Кэрол хорошо помнила первый день с Хендерсонами. Втроём они бродили по городу, и новые папа и мама исполняли любое желание дочки. Но день медленно перетёк в вечер, и настала пора возвращаться домой.

Мама раздела её полностью и выбросила казённую одежду в мусорный ящик. Подарки, купленные днём, отправились туда же, и нагая Кэрол прошла вслед за родителями в ванную комнату.

Кэрол ожидала, что её просто искупают, но этот процесс растянулся на часы. Тщательно вымыв её, мама аккуратно побрила нарождающийся пушок под мышками и на лобке, а папа смазал всё её тело ниже шеи резко пахнущей мазью, которая была смыта через несколько минут. Ей объяснили, что волосы в местах, смазанных мазью, расти не будут.

Чувствуя стерильную беззащитность своего тела, Кэрол направилась вслед за родителями в детскую комнату. Её комнату! Розовые обои с множеством рисунков смешных зверьков, чистая застеленная кровать с высокими спинками, плотные шторы на окне.

Мама попросила девочку присесть на край кровати, и в её голосе появилось плохо скрываемое нетерпение. Родители, словно устав ждать, принялись торопливо готовить приёмную дочку ко сну. Глаза Кэрол широко раскрылись, может быть, она уже спит?

Мама присела у кровати и принялась надевать на её ноги сделанные на заказ балетные туфли, втискивая нежные пальчики ног в их тесные носки. Кэрол попыталась вырваться, но папа придержал её за плечи, а мама, справившись с туфлями, застегнула ремни вокруг лодыжек и повесила на пряжки маленькие замочки. Ступни Кэрол оказались впрессованы в невозможно тесные колодки, и слёзы боли брызнули из её глаз.

Приподняв за плечи девочку, папа приказал ей встать и наклониться вперёд, затем она почувствовала, как что-то коснулось талии. Мама застегнула "пояс верности" и продолжала что-то делать позади неё. Внезапно эластичный фаллос вошёл в её девственное влагалище, распирая девочку. Поражённая новыми ощущениями внутри, Кэрол запоздало почувствовала, что другой фаллос протискивается в её расслабленный сфинктер. Перехватило дыхание, оба фаллоса были одинаковы, оба невообразимо огромны! Они почти соприкоснулись внутри несчастной девочки, когда ремень "пояса верности", пройдя поверх них, был подсоединён к передней пряжке и натянут.

Последовал приказ встать вертикально.

"Пояс верности" был специально разработан, чтобы удерживать фаллосы внутри. Папа затянул ремень сильнее, вынуждая резиновые предметы погрузиться в тело девочки ещё немного, и запер его спереди на замочек.

Переступив с ноги на ногу, Кэрол, холодея, почувствовала, как что-то коснулось её бёдер. Посмотрев вниз, она увидела две резиновые груши, свисающие из её запечатанной промежности. Прежде, чем она поняла их назначение, мама подняла её руки над головой, а папа установил жёсткий резиновый корсет со стальными костями на её талию, и принялся шнуровать его.

Начинаясь немного ниже грудей, корсет заканчивался на бёдрах. Шнурки затягивались всё туже и туже, и Кэрол начала задыхаться, ловя воздух ртом. Её тонкая талия, несчастные двадцать один дюйм, превратились в девятнадцать! Но края корсета ещё не сошлись, предвещая в будущем дальнейшее уменьшение окружности.

Ей позволили опустить руки, и папа завёл их за спину. Запястья оказались связанными. Кэрол всегда была гибким ребёнком, способным принимать необычные позы, и поэтому, когда папа связал локти ещё одной узкой кожаной лентой, они соприкоснулись. Теперь девочке придётся привыкать к такой форме неволи.

Замученные пальцы ног болели всё сильнее, но девочке не позволяли сесть. Широкий "строгий" ошейник из кожи, сделанный точно по размеру, туго обхватил шею, вынуждая высоко поднять подбородок.

Кэрол услышала щелчок замка позади головы, запирающий ошейник. Беспомощность девочки становилась всё нагляднее. Юное тело принимало всё больше и больше предметов, причиняющих мучения.

Мама собрала её длинные светлые волосы в пучок и немного развернула девочку, чтобы Кэрол могла видеть себя в зеркале у окна. Корсет вокруг талии сжал тело, и это выглядело красиво, если бы не боль. Резиновые груши свисали между ног, туго натянутый ремень контрастировал с бритой кожей промежности, маленькие губки, выдавленные ремнём, почти скрыли его.

Волосы Кэрол были заплетены в косичку и перевязаны узкой кожаной лентой. Косичка почти достала до ремней на локтях. Внезапный рывок за волосы заставил Кэрол посмотреть в потолок. Попробовав опустить подбородок, девочка обнаружила, что не может двигать головой из-за "строгого" ошейника и ремешка на волосах, привязанного к локтям.

Папа приказал ей широко раскрыть рот, и кляп в форме фаллоса был вставлен между челюстями. Длина и ширина фаллоса оказались пугающими! Кляп медленно скользил по языку, раздвигая челюсти всё больше и больше. Фаллос полностью заполнил рот несчастной девочки, проник глубоко в горло, щекоча его. Кэрол почувствовала позывы к рвоте, но ей пришлось сдерживать себя, потому что надеяться на удаление кляпа не приходилось. Несколько кожаных ремней сжали её голову, фиксируя кляп.

Родители уложили извивающуюся девочку в кровать, на живот, взбили подушку и подоткнули её под грудь. Кэрол смотрела прямо перед собой, в её поле зрения была только высокая спинка кровати. Папа снял тяжёлые цепи со спинки, соединил стойки по углам кровати в изголовье с кольцами по бокам "строгого" ошейника с помощью очередных двух замочков. Ноги девочки тоже оказались широко раздвинутыми. Кэрол чувствовала тяжесть стальных браслетов на лодыжках. Она больше не могла сжать ноги, короткие цепи приковали браслеты к стойкам кровати.

Закованная в кожу и сталь беззащитная девочка лежала на кровати в неудобной позе, которую была не в силах изменить. Лежала неподвижно, концентрируясь на болях во всём теле, от головы до ног.

Она понимала, что ей придётся провести в таком виде всю ночь, и боялась того, что такая ночь - не последняя в её жизни. Тихие звуки детского плача были едва слышны из-под кляпа, заполнившего рот, капельки слёз бежали из глаз, прочерчивая на коже кляпа блестящие дорожки.

Мама присела на стул возле кровати и тихим голосом стала рассказывать дочке сказку на ночь. Кэрол почти не слушала её, ощущая, как фаллосы внутри влагалища и заднего прохода начали раздуваться. Папа, присев у ног дочки, сжимал груши, каждым движением вызывая всё новые и новые слёзы в детских глазах.

Сказка закончилась, папа встал с постели и взял маму за руку. Выключив свет, они постояли немного в дверях детской, наблюдая за девочкой, прикованной к кровати, и тихо вышли, прикрыв за собой дверь и оставляя позади себя тёмную комнату.

***

Хендерсоны были странной парой. Внешне они выглядели обычно, просто ещё одна пара, женщина и мужчина, что живут вместе. Обычный небольшой домик в престижном районе, обычная работа, как у неё, так и у него. Обычная мебель. Обычная одежда.

Только приглядевшись, вы могли бы заметить перстень на безымянном пальце левой руки у него и медальон на шее у неё. Тёмное серебро, непонятный символ, напоминающий колесо с тремя изогнутыми спицами.

У них не было детей, и Хендерсоны не очень-то горели желанием заводить их. Посвящать свободное время друг другу казалось им более интересным. Пообщавшись с ними, вы, возможно, заметили бы, что он иногда неоправданно резок, а она, возможно, чересчур эмоциональна. А может быть, и не заметили...

Ему нравилось подчинять себе людей, ей это тоже нравилось, иногда. Он был Доминантом, она была свитч в терминологии BDSM. Надеюсь, вы поняли, что я хотел сказать?

Компромиссом между их пристрастиями мог стать кто-то третий. Например, приёмный ребёнок.

Каждое утро, в шесть часов, Кэрол поднимали с кровати и вели в подвал дома, в специальную комнату. Здесь девочке приказывали встать на колени и широко раздвинуть их. Стальные браслеты вокруг лодыжек, соединённые цепями с кольцами в полу, фиксировали её в этом положении. За ремешок в волосах цеплялся специальный крюк. Цепь, соединённая с крюком, натягивалась, заставляя Кэрол откидывать голову и выгибать спину.

Это утро ничем не отличалось от предыдущих. Девочка дрожала от холода и страха, прикованная к полу в неудобной позе. Папа, успокаивая её, нежно погладил по щеке, и отошёл к столу у стены. Тоскливое ожидание переполняло Кэрол. Сейчас...

Папа вернулся, неся в руках большой шприц. С тонкой иглы сорвалась капля прозрачной жидкости. Болезненный укол. Физиологический раствор, заполняющий шприц, медленно уходил из шприца в ткани левой груди. Новый укол, в правую грудь, и шприц опустел.

Крики боли эффективно глушил огромный фаллос, заполняющий рот агонизирующей девочки. Шары грудей чуть-чуть распухли, и папа довольно улыбнулся. Физиологический раствор будет поглощён тканями грудей, но не бесследно. Каждая такая процедура вызывала лёгкое разрастание тканей. Чтобы избежать нежелательных последствий процедур, врач-гинеколог, друг семьи, раз в месяц осматривал девочку.

Папа помассировал груди дочки, и резкая пульсирующая боль в них немного уменьшилась.

Руки, поглаживающие кожу Кэрол, иногда задевали соски, умело проткнутые родителями в первые дни удочерения. Раны давно зажили, и теперь каждый сосок девочки украшало хромированное кольцо в основании и блестящий стержень с шариками на концах, проходящий через середину.

Клитор и язык тоже имели несъёмные хромированные украшения. Стержень в языке и кольцо в клиторе. И это ещё не всё! Опустив глаза, Кэрол видела что-то, вставленное в отверстие перегородки носа. Глаза не фокусировались так близко, но девочка знала, что сейчас её лицо украшает толстое стальное кольцо.

Когда родители пробивали перегородку, боль была невыносимой, но сейчас всё уже зажило. Кольцо не было заварено, как остальные, небольшой шарик-гайка закрывал прорезь в нём. Когда родители собирали девочку в школу, кольцо снималось, и надевалось вновь по возвращении домой.

Постоянно носить стальные предметы, которые невозможно снять, было унизительно, но у девочки не было никакого выбора. Она была игрушкой в чужих руках.

Учиться в обычной школе очень нравилось Кэрол, по контрасту с интернатом, где она провела столько лет. Но уже в первые дни девочка поняла, что ей лучше помалкивать и открывать рот как можно реже. Унижение от того, что сделали с ней родители, было настолько сильным, что Кэрол старалась вести себя как можно незаметнее, чтобы её одноклассницы не поняли, что она - рабыня.

Каждый раз, когда приходилось открывать рот, ей казалось, что стержень в языке нестерпимо блестит, поэтому девочка старалась вообще не говорить. Кроме того, Кэрол знала, что любая из её одноклассниц, приглядевшись, может заметить сквозь тонкую ткань блузки кольца и стержни на отвердевших, возбуждённых сосках.

Родители не позволяли девочке носить лифчик, хотя одноклассницы давно уже надевали их. Школьная форма Кэрол была скроена так, что блузки туго обтягивали постоянно растущие груди, и девочка всё время ощущала трение нежного шёлка о соски. До удочерения её грудь имела размер "34A", но через несколько месяцев инъекций размер увеличился до "34C". Соответственно увеличению груди менялась и школьная форма, оставаясь такой же тесной. Груди размера "38D" просто-таки выпрыгивали из блузки, скроенной под размер "36D", а узкая плиссированная юбка подчёркивала маленькую талию, заключённую в корсет.

Кэрол всё время носила корсет. По утрам, после введения в груди физиологического раствора, её талия ненадолго освобождалась для гигиенических процедур, но затем корсет надевался вновь, уменьшая талию. Уже семнадцать дюймов! Девочка привыкла к постоянному давлению жёстких стальных костей, потому что каждый новый корсет сдавливал талию всё сильнее.

Кэрол боялась и думать, каким станет её тело, когда пройдёт ещё один год. Сидя в своей комнате и теребя кольцо в носу, она с ужасом прислушивалась к негромкому разговору в гостиной. К папе в гости пришёл человек, изготавливающий корсеты, и разговор шёл о ней.

Папа рассказывал корсет-мастеру о дальнейших планах в отношении приёмной дочери. Те слова, которые девочка могла разобрать, складывались в безрадостную картину. Стальной несъемный корсет, сварка, заклёпки... Кэрол предположила, что тренировка её талии будет продолжаться, несмотря на растущие груди.

С трудом встав с кровати, несчастная девочка подошла к зеркалу. То, что она видела перед собой, мало напоминало прежнюю Кэрол. Поразительный вид! Девочка постепенно превращалась в эротический символ, в красотку с обложки смелого комикса! Закружилась голова, и Кэрол вернулась на кровать, ожидая, когда её подготовят ко сну. Её тело продолжало изменяться, и также размеренно и непрерывно менялась её душа. День за днём, месяц за месяцем.

После часов в школе, наполненных одновременно интересными делами и болезненными ощущениями, папа встречал Кэрол и отвозил её домой на огромном лимузине.

Девочка стояла в центре прихожей и медленно раздевалась под наблюдением родителей. Мама с удовлетворением отметила, что её дочь, сняв туфли, приподнимается на цыпочки. Постоянное ношение тесных ботинок на высоком каблуке или балетных туфель изменило ступни, сухожилия и мышцы привыкли к такой обуви, и девочка больше не могла становиться на полную ступню.

Корсет по-прежнему давил на талию, надувные фаллосы распирали влагалище и задний проход. Папа вернул "строгий" ошейник на место, защёлкнул замочек на нём, а мама надела на её ноги более тесные туфли, и это было ещё мучительнее, чем "школьная" обувь.

Сегодня, вопреки обычному, папа подсоединил к кольцу спереди ошейника цепь и повёл дочку в гостиную. Это означало, что в доме гости. Это означало, что родители, гордые собой, будут демонстрировать её друзьям, словно новую мебель или автомобиль.

Это было оскорбительно для Кэрол, но она молчала, стоя в центре гостиной, а незнакомые люди, мужчины и женщины, разглядывали её тело, тело маленькой испуганной пленницы. Выставленная напоказ, она знала, что если расплачется или попытается прикрыть руками своё тело, то жестоко поплатится за это. Она ненавидела своё рабство, но сил изменить что-либо не было.

Тонкие цепи, соединяющие кольца сосков между собой и с кольцом клитора были наиболее постыдными, но неизменно вызывали интерес у гостей. Девочку ласкали, поглаживая её тело, трогали кольца и стержни, проткнувшие кожу. Кое-кто несильно дёргал за цепи, наблюдая за реакцией ребёнка, кто-то сдавливал груши надувных фаллосов, кто-то тянул за шнурки корсета.

Но сегодня к обычному унизительному набору предметов добавилось ещё кое-что. Кольцо в носу было семейной тайной... Кэрол затрепетала, увидев, что папа направляется к ней с кольцом в руках. Девочка закрыла лицо руками, но кто-то из гостей, став сзади, дёрнул за запястья, выворачивая руки назад.

Довольно улыбнувшись, папа поблагодарил помощника и аккуратно зафиксировал кольцо в носу дочки. Затем, отсоединив цепь от ошейника, приковал её серебристо блестящим замочком к новому кольцу. Под одобрительный говор окружающих Кэрол шла на цыпочках вслед за папой, стараясь не отставать. Круг за кругом, круг за кругом.

Наконец, ей позволили остановиться. Гости тепло прощались с её родителями, и один за другим покидали гостиную. Неслышно подойдя сзади, мама потянула за цепь, и девочка, ведомая за кольцо в носу, покорно пошла в детскую.

Симпатичные зверьки на обоях давно уже не радовали Кэрол. После многих дней унижения мысли девочки редко бывали романтичными.

Несмотря на то, что она постоянно училась быть рабыней, родители требовали от неё отличных оценок в школе. И девочка была отличницей, ведь каждый раз, когда она приносила домой "четвёрки", следовало немедленное наказание.

А о том, чтобы принести "тройку", школьница боялась даже подумать.

Но это иногда происходило. В последний раз это случилось, когда родители приступили к интенсивным тренировкам её заднего прохода и кишечника, желая улучшить навыки дочери в анальном сексе. Каждое утро огромный баллон клизмы опорожнялся, заполняя внутренности Кэрол тёплой водой. Инструкции были предельно конкретными: идти в школу, не проливая эту воду в течение одного, а позднее - двух уроков. Запуганная страшными пытками, школьница покорно терпела часы, сидя за партой и вслушиваясь в свои ощущения. Боли в кишечнике и давление воды, пытающейся вырваться наружу, заполняли слезами её глаза. Слова преподавателей уносились в пустоту, не откладываясь в голове, и это быстро отразилось на оценках.

Преподаватель, посвящённый в тайны семьи Хендерсонов, сообщил родителям то, что Кэрол пыталась скрыть: "тройка" по математике! Мама очень расстроилась. Папа был просто взбешён.

Раздеваясь в прихожей, Кэрол дрожала в ужасе перед неведомым наказанием.

К её удивлению, корсет и цепи были удалены. Всё, что осталось - металл, проткнувший соски и клитор. Родители ушли в другую комнату, совещаясь. Девочка прислушивалась к давно забытым ощущениям свободного тела и разглядывала собственную тень на полу. Форма тени отражала все невероятные изменения в её всё ещё детском теле. Огромные груди контрастировали с удивительно тонкой талией, всего семнадцать дюймов даже без корсета!

Родители вернулись, папа вставил кольцо на своё обычное место в носовой перегородке дочки, пристегнул к нему цепь, и потянул девочку вниз, в подвал. Мама пошла следом. Бетонный пол подвала холодил пальцы босых ног, и Кэрол на цыпочках бежала следом за папой.

В глубине подвала скрывалась от посторонних глаз настоящая темница! Выложенные камнем стены, слабый свет сквозь единственное крошечное окно высоко под потолком. На каменном полу стояло кресло. Прямая спинка, подлокотники, сиденьё - всё из чернёной стали. На стуле была аккуратно уложена одежда для наказания.

Родители не тратили время даром. Тело девочки обсыпали тальком, и заставили её облачиться в тесный комбинезон из латекса, слабо поблёскивающий в свете окна. Одежда, казалось, была изготовлена по размерам маленькой, не старше восьми лет, девочки! Но предназначалась для Кэрол. Боясь ослушаться, провинившийся ребёнок с трудом натянул штаны, просунул руки в рукава. Папа помогал дочке одеваться. Блестящий каучук подчеркнул каждую кривую детского тела. Девочка чувствовала, что её бритая промежность втиснулась в форму, встроенную в комбинезон. Большие половые губы, окружённые плотным каучуком, выровнялись и немного раздвинулись. Сфинктер тоже оказался окружён тесным латексом, но оба отверстия оставались доступными.

Ощущения были такие, словно её тело оказалось облито тугим слоем каучука, идеально обтянувшим всё, даже сильно выдающиеся вперёд шары грудей. Голова оставалась свободной, но тонкий чёрный капюшон, свисающий спереди, говорил, что это ненадолго.

Вслед за первым костюмом последовал второй, мама подняла его с кресла и расправила. Комбинезон выглядел даже меньшим, чем первый, но более плотным. С помощью папы и мамы Кэрол надела его, и обнаружила, что рукава заканчиваются перчатками, вынуждающими её сжать кисти рук в кулаки. Девочка предположила, что руки ей больше не понадобятся, и сразу же получила подтверждение этому. Папа быстро втиснул кулаки дочки в перчатки и закончил облачение. Только спереди с полностью закрытых плеч Кэрол свисал капюшон, так же, как и у предыдущего костюма.

Девочку развернули спиной к опустевшему креслу и заставили сесть. Руки оказались привязаны к подлокотникам, и мама принялась надевать на ноги дочки удивительные ботинки из резины и металла. Стальные изогнутые пластины прижались к ступням, сжимая специальными выступами пальцы. Браслеты ботинок защёлкнулись на лодыжках, словно приказывая Кэрол встать на цыпочки. Однако ботинки были без каблуков.

Папа что-то делал сзади. Послышалось басовитое негромкое гудение, и прежде чем Кэрол узнала этот звук, первые пряди её светлых волос упали на пол. Папа брил ей голову! Слёзы хлынули из глаз несчастной маленькой пленницы. Через несколько минут её голова была полностью выбрита. Остались только брови и ресницы, больше волос на теле Кэрол не было.

Кольцо носа было удалено, и капюшон внутреннего комбинезона был натянут на её голову. Каучук словно приклеился к коже, оставляя открытыми только глаза, ноздри и рот. Затем папа поднёс длинную трубку к губам дочки, и она послушно открыла рот. Пройдя между губ, трубка не остановила движение, и Кэрол с отвращением поняла, что ей придётся пропустить её внутрь. Это шокировало девочку, но её рвотный рефлекс уже давно был подавлен тренировками. Один конец трубки почти достиг желудка, а другой оказался встроен в шар кляпа, заполнивший рот и раздувший щёки. Кляп эффективно устранил возможность дыхания через рот.

Родители сообщили дочке, что теперь будут кормить её через трубку. Ремни вокруг головы зафиксировали кляп, две дополнительные трубки прошли в ноздри и ниже, в лёгкие. На мгновение Кэрол показалось, что она задыхается, и паника охватила её. Но эти ощущения быстро прошли, а трубки, заканчивающиеся резиновыми шариками, запечатали ноздри.

Это было что-то новое. Ещё никогда девочка не принимала в себя ни трубки-катетера, ни трубок дыхания. Следом её лицо окружил второй, более толстый, капюшон. Трубки прошли в его отверстия, лицо, за исключением глаз, оказалось полностью закрытым. В уши втиснулись затычки, блокирующие слух.

Два слоя каучука сильно сжали тело. Ужасное наказание приближалось, но Кэрол всё ещё не знала, какое. Её руки освободили, заставили девочку встать с кресла и повернуться. В темнице было достаточно света, чтобы она могла рассмотреть себя в висящем на стене зеркале.

Поразительно, но её гибкое тело выглядело, как каучуковый манекен. Балансируя на носках ног, она обернулась. Сердце дёрнулось, в груди похолодело. Ещё один капюшон!

Девочка не могла рассмотреть его, но ощущала, как конструкция из латекса и стали опустилась на голову. Стальные полосы обвились вокруг и были склёпаны вместе. К глазам прижались эластичные подушечки. Это было что-то ужасное! Её органы чувств оказались блокированы тесным тугим латексом и сталью!

Всё, что она слышала в полной темноте, - звуки собственного дыхания и стук сердца.

Кэрол не видела, как вокруг её шеи замкнулся широкий стальной ошейник, но почувствовала, что больше не может повернуть голову. Запястья, закованные в стальные браслеты, соединились вместе и притянулись к ошейнику сзади, касаясь его. Плечи болезненно напряглись, и девочка беззвучно заплакала. Ещё одна стальная полоса окружила руки, стягивая локти. Боль увеличилась, но плач маленькой пленницы не был слышен из-под плотных слоёв её костюма.

Следующим предметом, надетым на тело Кэрол, был корсет. Знакомое чувство уменьшения талии, но этот корсет отличался от прежних. Родители что-то делали у её талии. Послышались щелчки храповых механизмов, и стальные кости корсета впились в талию сквозь резину.

Сталь диктовала талии новые размеры. Первый вздох под ужасающим давлением был самым сложным, потом стало немного легче. Новый корсет сокрушил талию в обруч пятнадцати дюймов!

Девочка чувствовала, как оставшиеся свободными отверстия её тела постепенно заполняются различными предметами, увеличивающими дискомфорт. Ноги были стянуты вместе стальными лентами, и полностью обездвиженное тело приподняли в воздух. Родители несли её на руках, и девочка догадывалась, куда.

Как только она вошла в темницу, в глаза бросилась прямоугольная яма в полу у стены, представляющая собой вмурованную в пол стальную пятнадцатифутовую трубу. Кэрол надеялась, что никогда не узнает назначение этой ямы, но время пришло. Беспомощная девочка подошла вплотную к началу наказания.

Родители осторожно уложили дочку на трубчатое ложе внутри трубы, убедились, что детское тело, заключённое в сталь и латекс, заняло правильное положение в персональном цилиндрическом гробу, собрали кабели и шланги, отходящие от каучукового манекена, пропустили их сквозь отверстие в крышке и закрыли её.

Вспененный полиуретан, уплотняясь, обволакивал Кэрол. Втиснутое в тесные комбинезоны тело девочки сжималось всё сильнее, и волны паники снова охватили её. Кэрол задёргалась, попыталась завизжать. Пена всё прибывала, заполняя свободное пространство трубы. Требовалось некоторое время, чтобы полиуретан затвердел. Прошло полчаса, и тело девочки оказалось замуровано под полом темницы. Смысл наказания был прост: сенсорный голод. Все чувства были отключены, только ощущение сильного постоянного давления на тело.

Чувство времени Кэрол, вмурованной в пол темницы, давало сбои. Сколько часов она лежит? Сколько дней на её тело давит полиуретановая пена? Сколько месяцев прошло с момента её погребения? Ориентиры пропали...

Только давление. И воздух, с шелестом текущий по трубкам, входивший в её лёгкие при вдохе и выходивший наружу при выдохе. Жизнь пленницы полностью зависела от прихоти её родителей. Достаточно им перекрыть доступ воздуху... Или перестать кормить её.

Кэрол не чувствовала поступление пищи, но никогда не была голодна. Катетер, спускающийся в её желудок, доставлял необходимую пищу, но девочка лишилась вкусовых ощущений.

Когда в её ушах раздался "белый шум" включённых динамиков, Кэрол едва не потеряла сознание от неожиданности. Голос мамы сначала испугал девочку, но затем она испытала невероятное облегчение. О ней помнили!

Мама объяснила дочке, что её наказание продлится неделю. Школа была извещена о том, что Кэрол подхватила грипп и пропустит несколько дней. Чтобы она не отстала от класса, мама и папа регулярно читали ей страницы из учебников. За состоянием её здоровья велось наблюдение с помощью кардиографа и прочих приборов, подсоединённых к телу, а периодическая электростимуляция мышц не давала крови застояться.

Пытка неподвижностью была невыносимой, и Кэрол была готова сделать всё, чтобы закончить её. Родители периодически сообщали, сколько дней осталось до конца наказания. Без этого девочка, наверное, сошла бы с ума. Иногда динамики в её ушах отключались, и в такие часы погружённой в неподвижность и безмолвие девочке казалось, что о ней просто забыли.

Уроки состояли не только из чтения страниц учебников. Периодически голос мамы затихал, сменяемый расслабляющей музыкой. Слова, слышимые сквозь приятную мелодию, внушали Кэрол радость подчинения, гордость оттого, что она - рабыня, потребность отдавать другим своё тело полностью, желание оставаться в рабстве всегда...

***

Хотя Кэрол провела в полной изоляции всего неделю, ей казалось, что прошли месяцы и годы, прежде чем родители освободили её. Пытка ускорила преобразование девочки в рабыню, и теперь оно должно было завершиться в новой школе.

Утро первого дня учебного года началось необычно. Кэрол ощущала одновременно опасения и возбуждение оттого, что место её учёбы изменилось. За прошедшее лето груди девочки ещё подросли, достигнув размера "44DD", а окружность талии без корсета стала равной шестнадцати дюймам.

Центр тяжести тела поразительно изменился. Чтобы стоять прямо, девочке приходилось напрягать мышцы спины и ног. Постоянное ношение обуви на высоком каблуке становилось всё более сложным, и единственный выход был в жёстких стальных ботинках. Все три летних месяца Кэрол носила их непрерывно. Суставы и мышцы рук, уже привыкшие к стальным обручам вокруг запястий и локтей, теперь привыкали к тому, что браслеты притягиваются к ошейнику позади спины.

Она проснулась утром, как обычно, связанная и прикованная цепями к кровати, зная, что сегодня очередная глава её жизни завершится, сменившись новой.

Хотя Кэрол была подготовлена к обучению в новом месте, она могла только догадываться о том, что её ожидает. Ей было известно, что частная школа, куда родители устроили её, была особенной, но в чём это выражается, девочка не знала.

Школа, где Кэрол училась до сих пор, в общем-то, была нормальной, обычной публичной школой богатого пригорода. Только несколько преподавателей были в курсе её тренировок, основная масса людей вокруг девочки воспринимала её просто как экстравагантно одетую, но прилежную школьницу.

Она слышала, что родители хотели послать её в "подходящую" школу. Означало ли это, что в новой школе её огромная грудь, изменённое тело и всё остальное будет выделяться больше, чем в старой? Девочка не знала.

Автомобиль остановился, завершая путь, дверца распахнулась. В глазах Кэрол появились слёзы, то ли от яркого утреннего света, то ли от дурных предчувствий. В утреннем свете были видны решётчатые ворота в каменной стене, а за ними, в конце длинной аллеи, огромный особняк.

Мама обошла автомобиль кругом, погладила забившуюся в угол салона дочку по щеке и пристегнула цепь к её носовому кольцу.

Кэрол задрожала в панике. Такого ещё не было! Она даже и представить себе не могла, что надетые на неё развратные вещи - новая школьная форма! Мама потянула за поводок сильнее, заставляя девочку всё-таки выйти из автомобиля.

Сказать, что Кэрол была потрясена, - это не сказать ничего! Её руки были скованы за спиной, кольцо в носу причиняло боль, ноги по-прежнему были внутри стальных ботинок! Впервые показанная миру Кэрол-рабыня прошла в ворота частной школы вслед за мамой, нетерпеливо дёргающей за поводок. Боль от толстого кольца, проткнувшего носовую перегородку, не оставляла девочке выбора. Папа, присев на капот и сложив руки на груди, удовлетворённо наблюдал за ними.

Костюм бесстыдно обнажил её тело. Тугой верх корсета оставил открытым живот и массивные груди, обтекая их так, чтобы прикрыть соски. Но это всё равно не имело значения: материалом корсета был прозрачный латекс. Ничего не скрывая, плёнка придала блеск её гладкой коже. Девочка чувствовала кольца сосков, вдавившиеся в груди, стержни, пытающиеся прорвать прозрачный слой.

Ее короткая юбка была сделана из того же материала. Скорее ультра-, микромини-короткая, прикрывающая только верх бёдер. Всё равно, что носить одежду из полиэтилена, или не носить ничего... Но каучук обеспечил недоступное другим материалам давление на кожу.

Под юбкой были прекрасно видны трусы-"паутинка" из прозрачного латекса. Два эластичных ремня спускались с пояса, встречаясь немного ниже клитора, и кольцо в нём свободно болталось, нахально выступая из-под прозрачного подола.

Глубоко в её влагалище и анус были вставлены надувные фаллосы. Шланги проходили сквозь ремни трусов, удерживающие фаллосы в теле Кэрол. Луковицы болтались между ног, доходя до середины бёдер. Раньше они скрывались под юбкой школьной формы, теперь их было прекрасно видно сквозь прозрачный латекс.

Кости корсета были сделаны из стали, и эти блестящие полосы подчёркивали невероятно тонкую талию. Пятнадцать дюймов в окружности, окружённые решёткой стальных лент.

Кэрол ощущала безграничное унижение. Её заставили покинуть безопасный салон автомобиля, её вели за носовое кольцо у всех на виду по длинной аллее. Слёзы текли по щекам и капали вниз, на развратно выдающиеся вперёд груди, но вытереть их девочка не могла. Представив себе изумлённые лица новых учителей и то, как они будут рассматривать её тело и костюм, девочка споткнулась, с трудом удержавшись на ногах.

Но выбора не было, и Кэрол покорно бежала за мамой по песчаной аллее к дверям своей судьбы.

Холл особняка выглядел обычным, похожим на тот, что был в старой школе, школьница с формами Кэрол, закованная в сталь и латекс, выглядела в нём неуместно. Девочка почувствовала себя полностью уничтоженной.

Поднявшись по широкой лестнице, пройдя коридорами, мама с дочкой оказались перед дверями в кабинет директора. В приёмной их ждала секретарша, пожилая женщина в строгом рабочем костюме. Она подняла глаза на вошедших, рассматривая их поверх круглых старомодных очков, и сухим голосом попросила представиться. Секундой позже голос из интеркома пригласил маму Кэрол в кабинет.

Выпустив цепь привязи из руки, женщина исчезла за дверями, обитыми кожей, оставляя Кэрол в одиночестве. Цепь свисала с носа Кэрол и проходила между грудями, почти даставая до пола. О том, чтобы присесть на один из стульев в приёмной, девочка даже не подумала. Разрешения не было, она осталась стоять в центре комнаты.

В комнате повисла тишина. Звонкий щелчок разрушил её, когда Кэрол неловко переступила с ноги на ногу. Ботинки сжались, восстанавливая давление на ноги, вернулась прежняя боль. Снять обувь было невозможно. Толстый каучук "строгих" тесных ботинок и браслеты, соединённые заклёпками, не давали ни одного шанса.

Острые стальные носки ботинок постепенно превращали пальцы ног девочки в вытянутый клин, а браслеты тут и там поддерживали постоянное давление на ноги. Храповой механизм, встроенный в стальные полосы, огибающие пятку и ступню, работал только в одну сторону, сжимая ступни и вдавливая пальцы в стальные конусы. День за днём, щелчок за щелчком...

После трёх летних месяцев, проведённых в этой обуви, форма ступней Кэрол изменилась неузнаваемо, каждый новый щелчок ботинок извещал девочку о дальнейшей модификации её тела.

Ожидание в центре приёмной было не менее оскорбительно для Кэрол, чем ходьба на привязи у всех на виду. Обычные стены, посторонняя женщина, пожилая и строго одетая, заставили девочку по-новому ощутить тесноту своего "костюма", экзотичность своего вида. Девочка, поглощённая новыми унизительными ощущениями, даже не заметила, что в глазах секретарши не было интереса, когда она подняла голову и мельком осмотрела стоящую перед ней фигуру.

Мама вышла из кабинета, сказала что-то секретарше и потянула за цепь, заставляя Кэрол пройти в кабинет директора. Здесь было темнее из-за панелей тёмного дерева, закрывших стены. Много грамот и дипломов, развешанных по стенам. Книжные полки до потолка, подавляющие своими размерами.

Директриса обошла массивный стол и встала перед Кэрол. Весь её вид внушал трепет. Шесть футов роста. Каблуки высотой шесть дюймов. Широкие плечи. Резкие черты лица.

Она улыбнулась Кэрол, провела рукой по массивным шарам, выпирающим из корсета, обхватила пальцами обеих рук талию, словно измеряя её. Мама и директриса обменялись малопонятными девочке шутками и вернулись к столу, оставив Кэрол стоять.

Никто не задавал новой ученице вопросов, никто не предложил присесть и отдохнуть. Она молча наблюдала за заполнением необходимых документов. Директриса о чём-то спросила маму, вопрос пролетел мимо ушей Кэрол, но мама ответила утвердительно. Встала со стула, подтолкнула дочку ближе к столу и пропустила поводок сквозь кольцо одной из цепей, свисающих с потолка кабинета.

Девочка приподняла подбородок вслед за натянувшейся цепью. дальнем конце коридора "конюшни". Привязав поводья Сильвии к коновязи, худощавый отошёл к четвёрке "девочек-пони", запряжённых в небольшой фургон. Ученица колледжа и одна из кореек стояли в упряжке впереди, деловая женщина и проститутка - сзади. Сев на облучок, мужчина достал Последовал приказ высунуть язык, и свободный конец цепи был присоединён к кольцу, вставленному в прокол языка вместо обычного стержня ещё утром. Унижение Кэрол достигло предела. Она не могла опустить голову, при малейшем движении цепь дёргала её за высунутый язык, а о том, чтобы присесть и дать отдых уставшим ногам, нечего было и думать.

Встреча продолжалась ещё полчаса, и когда все бумаги были оформлены, измученной девочке вернули маленькую часть свободы. Отсоединив цепь от колец в носу и языке, мама чмокнула дочь в щёку, пригладила её волосы и вышла из кабинета, оглянувшись у двери. Слёзы стояли в её глазах.

Специальная частная школа получила ещё одну ученицу.

Конец первой части.

Источник:geocities.com.ru